– Наташа, расскажи, пожалуйста, как можно подготовиться к твоему курсу?

– Лучше всех справляются те, кто ничего не читал, не пробовал себя типировать по советам из интернета. Мне говорят иногда что-нибудь вроде "черный идет всем", я спрашиваю: где ты это взяла? В интернете, отвечает. Так ты пойди в интернет, и почитай – там все написано, зачем тебе я?

– А вот бывает такое – ты определяешь цветотип у человека, а он потом идет читать в интернет, а там "мягкая осень", "холодное лето"…

– Если читать не у меня, то да. Я всегда говорю – либо вы читаете у меня, либо где-то еще. У меня тоже есть информация из интернета, но то, что пишу я, я проверила за десять лет – я могу за это отвечать. А то "холодное лето"… это звучит как "мокрая вода". Мягкая осень? А есть жесткая осень? В общем, мне это ни о чем…

– А насколько можно самому себе "вырезать аппендицит" – определиться со своим стилем?

– У некоторых получается. У меня не получилось, например. Есть люди, которые с этим справляются, но в основном это "я смотрю на свои фотографии – и почему я не видела этого раньше?".

– А этот взгляд на себя как-то нарабатывается?

– У меня да, и мне кажется, что у всех остальных тоже.

Сначала вообще ничего не знаешь – долго ищешь, сверяешь с палитрой, щупаешь ткани. А в какой-то момент – особенно если получилось представить себя персонажем какой-то сказки, и ты можешь себя – этого персонажа – описать, то дальше все просто. Ты уже начинаешь видеть свои цвета, мгновенно узнавать свои фактуры, линии. Смотришь на вещи и думаешь – да, это пойдет в мою сказку, в мою картинку.

Я так делала ремонт в своей квартире: проверяла каждый предмет – впишется ли он в этот интерьер. Потому что мы все бедные люди. То нам нравится что-то из детства, то мама сказала, что так правильно, то муж, то еще кто-то в интернетах. И тебе все время говорят: это красиво, это хорошо – оно хорошо, но мне не надо.

– А как можно увидеть самостоятельно своего персонажа сказки? Насколько это вообще возможно?

– Например, для того, чтобы понять, подходит ли тебе ботинок – приложи его к лицу. Там сразу видно, когда они нормально сочетаются, а когда совсем не про то. Ну и посмотри на этот ботинок – в какую сказку он помещается, в какой коллаж вписывается (коллажи для проверки архетипов можно найти на рабочей странице Натальи Качуры в фейсбуке. – Ред.). Ботинку Простодушного нечего делать в архетипе Мага или Правителя – хотя бывают и такие сочетания.

– Простодушный маг – уже смешно.

– А что, какая-нибудь феечка, эльф – тоже Маг. Маг-Любовник-Простодушный – вообще очаровательное существо.

– Я заметила, что архетип, который долго прятали, а потом проявили, понемногу отпускает.

– Как только ты позволяешь это сделать. Ты называешь его, нарекаешь – и он начинает жить. Он может наконец проявиться, он нигде не гниет, не болит внутри. Он освобождает место, на которое может еще что-нибудь вылезти – у нас же много всего внутри.

Когда ты переживаешь что-то серьезное в жизни, архетип может поменяться кардинально. Ты жила себе в Простодушном, у тебя было все легко и просто, и мило, и беззащитно, и мир безопасный. А потом вляпалась во что-то ужасное – тут могут появиться и Маг, и Философ, и Бунтарь – все, что угодно.

– А насколько архетипы привязаны к возрасту? Например, подростки же по большей части Герои и Бунтари?

– Мне кажется, это все так относительно. Допустим, человек родился философом – он до старости философом и доживет. Как я родилась гнидой…

Иногда у двухлетнего ребенка такое выражение лица – кто его знает, чем он может быть вообще недоволен, но он недоволен. На моих старых фотографиях так – если бы меня тогда спросили, я бы, наверное, сказала, а сейчас не знаю.

Тут еще интересно вписать дизайн человека. Мне кажется, что манифестор с профилем 1/3 просто не может не быть Бунтарем. У него нет шансов.

– Получается, что у каждого есть архетип, который мы несем с рождения?

– Нет ничего такого, что вообще абсолютно и неизменно. У большинства есть базовый архетип, на него уже наслаиваются обстоятельства по жизни, способ реакции и так далее. Мне кажется, что Бунтарь у меня был изначально. А ты всегда была Искателем?

– Всегда, абсолютно всегда, поэтому мне и полегчало, когда я это поняла. А определяет ли архетип задачу, с которой человек приходит в мир?

– Не столько определяет, сколько помогает решить. Можно реализовывать задачу Опекуна через Любовника, Правителя, Бунтаря…

– Через Бунтаря?

– Ну да – например, выгнать из дома засидевшегося ребенка. Сказать: давай-ка, дружочек, пора. Как птенцов из гнезда выгоняют.

– А когда архетипы начинают миксоваться – не возникает ли у человека внутреннего противоречия?

– Это ты спрашиваешь? Ты у меня спрашиваешь?..

Возникают, конечно. У некоторых такое противоречие, что они теряют ум и разум, не спят, впадают в депрессию. Конечно тяжело, когда ты всю жизнь считал себя кем-то определенным. Ты уверен, что этот архетип самый классный, и ты идеально ему соответствуешь – одеваешься в этом стиле, ведешь себя… А потом вдруг приходишь на группу – и вся группа дружно с этого ржет. И называет тебе совсем другой – тот, который ты ненавидишь, например. И как с этим жить?

– Да, это то, что я вижу у девчонок, которые вышли с твоего курса. Они офигевшие совсем. И я себя помню – я тоже такая была. Есть же некое восприятие себя, связанное с восприятием близких, семьи, общества. Муж, например, видит тебя Любовником, друзья – Своим Парнем…

– …в общем, безобидной и предсказуемой. В дизайне человека это называется гомогенизацией общества – как только ты начинаешь гнуть свою линию, ты перестаешь быть удобным для окружающих. Бывает после визита к психологу близкие говорят: "слушай, этот психолог так тебе навредил, ты стала такая противная". Потому что стала думать о себе, заботиться – и не сильно волноваться о вашем почтенном мнении.

– А как пройти этот период? Как с этим справиться?

– Приготовиться к тому, что ты со многими расстанешься. Зато к тебе моментально прибьются свои.

– Да! Меня настолько потряс эффект от моего перекрашивания в свой цвет. Мне многие сказали, что я стала мягче. Но есть же шаблонные ожидания – если ты на руководящей работе, то ты должен быть жестким.

– Многие работают в мужском коллективе, и считают, что они сами должны быть такими, как мужчины. А этот коллектив начнет ценить и слушаться в два раза лучше, когда она перестанет косить под мужика, а будет девочкой – настоящей собой. Они поудивляются какое то время, а потом будут уважать и восхищаться этой маленькой, хрупкой и умненькой девочкой.

– То есть когда ты проявляешь себя по максимуму – ты проявляешь свою силу?

– Конечно. Вот ты притворяешься кем-то другим, попроще, подобрее, повежливее – люди не верят, но молчат. И все равно однажды найдется кто-то типа меня, кто ткнет тебя лицом в это несоответствие. Если я чую малейшую фальшь, я буду туда тыкать, пока не доведу до белого каления. Ну и затем либо люди меняются, либо у нас портятся отношения.

– Я помню это состояние.

– Да – пришла, опозорила перед всеми, порушила, поломала, все испортила.

– Дело даже не в этом – ты же ощущение себя теряешь! То есть ты теряешь те опоры, которые были у тебя выстроены десятилетиями.

– Годами строила, а тут пришли, наворошили, палкой натыкали – все за пять минут поломали.

– Вот именно, палкой. И непонятно, как жить по новому.

– Даже если тебе сказали, как жить дальше – в этот момент взлома теряешь способность соображать. Я это очень хорошо прочувствовала во время работы с Ройтманом. Он мне тыкнул в группе, я вылетела – и дальше просто не помню, что происходило. Может быть, мне что-то советовали, предлагали – я ничего не помню. То есть это состояние мне хорошо знакомо.

– Как ты думаешь, насколько целесообразно идти с этим к психологу?

– Если за месяц не отпустило, то, наверное, надо идти и рассказывать, что именно задело. Потому что если вам в группе наговорили чего-то, и вас это зацепило – а почему это зацепило? Может, они все придурки, и можно махнуть рукой и дальше делать, что хочешь? А ты почему-то не продолжаешь это делать, почему-то ты засомневалась. Ведь если тебя треснули по здоровой спине, то пять минут поболит и все. А если по перелому ударили, по больному – то да, надо идти к доктору и выяснять, что там с этим переломом, в каком он состоянии. Не сломали ли тебе это место заново.

– Я помню по себе – ты на меня надела зеленый кикиморский парик, я посмотрела на себя в зеркало, и потом психовала несколько дней. Провалилась в свою старую травму – про "не быть собой". Я уже работала с психологом, но до сих пор на эту фотографию не могу спокойно смотреть, все равно что-то не то.

– Ну ты же понимаешь, что это просто ты в зеленом парике, да?

– В том-то и соль. Это какие-то процессы расшевеливает, задевает самое больное.

– Но оно же не у всех есть.

– Да, есть те, кто сразу принимает, в одну секунду.

– Либо ты хочешь это менять, либо не хочешь. Если тебя все устраивает, но есть сомнения – приди на курс и посмотри, хорошо ли ты спрятался. А может никто и не заметит, не отличит.

Кстати, это и от архетипа зависит. Очень плохо принимают в себе Героев, Опекунов вообще никто не хочет видеть. Часто Славные малые кем-то притворяются, стараются изобразить из себя Правителя или Любовника, они тоже долго сопротивляются.

– А можно как-то уберечь себя от крушения иллюзий?

– Конечно. Не приходить. А дешево-то как!

– А почему тогда люди приходят?

– Приходят те, кто назрел уже что-то поменять. Те, кому и хочется, и колется, и мама не велит. Те, кто хочет проверить – а вдруг никто не заметит, и все обойдется. Те, кто хочет доказать, что им ничего не поможет, конечно же.

– А-а-а, никто не сможет мне помочь!

– Да, уж я-то вам докажу, уж я такая страшная! А еще есть такие, у кого все прекрасно, и поэтому они приходят узнать, почему у них прекрасно, как это называется, почему идут все цвета. И вот она узнает, почему – ну, или понимает, что не так все хорошо, как казалось. Сначала люди обычно стесняются, а под конец раскрученная группа сама все тебе расскажет. И что ты выглядишь на лет пять – семь – пятнадцать старше, чем тебе есть на самом деле. И что похожа не на японскую гравюру, а на продавщицу в "Ашане". Много всего могут сказать. И в общем, да – после такого реально можно пойти повеситься.

– Особенно тяжело женщинам, для которых внешность это фетиш. Товар.

– Ну да, приклеила себе брови, ногти, все это идет ей как корове черкесское седло. И вот она снимает все это – а там вдруг совсем другой человек.

– Как можно взрастить в дочке натуральную красоту?

– Просто не трогать ее. Маленькие дети интуитивно знают, что им надо. А то обычно начинают – ты же девочка, тебе надо; а она ради мамочки согласилась; а может, хочет быть похожей на кого-то. По дочкам Ассоли это хорошо видно. Две блондинистые девочки в одной семье, абсолютно разные – лето и зима, классик и натурал. Они носят, что хотят, и выбирают разное – и замечательно.

– А когда начинается подростковый бунт? Пирсинг, татуировки?

– Бунт – это вещь двухсторонняя. Невозможно бунтовать, когда с тобой не спорят. Ну пойди, сделай – главное рассказать про последствия. Ты проколола нос – нет проблем, ты вынула эту серьгу вечером, утром уже этой дырки нет. Проколола уши? Эта метка останется навсегда. Даже этот огромный страшный тоннель в ухе тоже очень быстро зарастает. И я знаю людей, на которых тоннель выглядит хорошо – но это, конечно же, должны быть Творец и Бунтарь в архетипах, и внешность графическая и минималистичная. Славянский типаж с дыркой в ухе – это как будто на деревенской свадьбе его отлупили, а потом пришили новое ухо, потому что старое починить было нельзя. С татуировками то же самое – ну сделай, не вопрос; но учти, что она тебе может помешать. Смотря где ты будешь работать, в какой стране жить. А сводить ее хлопотно. Поэтому сделай временную – надоест, смоешь. Купи парик, накладные пряди. Нагуляйся, попробуй – пока не поймешь, надо тебе это или нет. А так против чего бунтовать? Делай что хочешь – твое тело.

– Пробовать можно, когда тебе лет 17 – 18. А вот когда ты мать детей, мужнина жена, приличная женщина и банковский работник?

– И что тогда?

– А что люди скажут?

– А кто и что у тебя есть, кроме себя самой? У тебя больше ничего нету.

– В общем, экспериментировать можно в любом возрасте.

– Если ты готова нести ответственность, делай что хочешь. Надо отдавать себе отчет, что почтенная публика будет недовольна. Ты готова к этому? Делай. Не готова – не делай. Все просто.

– Ну страшно же, когда на тебя смотрят каким-то не таким взглядом...

– Если на меня не смотрят, мне реально плохо. Со мной не надо разговаривать или подходить, а смотреть издалека, думать, бояться – это да. Это мне надо.

Я всегда переживаю, что на меня очень мало смотрят. Это потому что люди боятся глаза поднять, как оказалось. Я поверила, что это действительно так, когда увидела, как на меня смотрят из окон троллейбуса – там они в домике, там нестрашно.

Вот в Тель-Авиве люди не боятся. Там много необычно одетых людей. Там ко мне постоянно подходят, просятся сфотографироваться. Говорят комплименты – мужчины, женщины, наркоманы, эфиопские дети, все, кто угодно. Это очень красиво и приятно. Это дает возможность позволить себе что-то большее, чем обычно.

У меня это типичная манифесторская штука – влиять на всех уровнях, куда только дотянусь.

– Словом, делом, внешним видом…

– Да, любыми поступками – плохими, хорошими, мне не важно. Это дает мне ощущение, что я делаю то, зачем меня сюда послали. Найти слабое место и испортить окончательно, развалить. Точечными, комариными влияниями, мелкими ударами.

– А вот если вдруг тебе надоест заниматься антистилем?..

– Буду сидеть дома с котиками.

– Как бы ты еще смогла влиять на мир, если не через внешний вид?

– Я вообще люблю, чтобы мгновенно был виден результат, чтобы сразу становилось красиво.

– Помыть полы – было грязно, стало чисто.

– Да, уборщицей или дворником – это идеальный вариант, еще бы это высоко оплачивалось. Мне нравилось быть флористом, но мне жалко гробить цветы. Дворник и уборщица делают мир лучше, без этого ничего не работает. Поэтому это мои любимые профессии, серьезно.

– Ну их скоро вытеснят роботы…

– Да нас скоро всех вытеснят. В двадцать седьмом году начнут рождаться рейвы. Человечество постепенно вырождается, и они придут нам на смену. Рейв – это что-то похожее на сегодняшних аутистов. Точнее, аутисты – это рейвы, которые родились не вовремя. Когда они собираются в группу, то получается совершенное создание, которое владеет всей информацией и не зависит от страстей. А мы потихоньку вымрем. И я надеюсь, что здесь заведется чистота и красота – гадить будет некому.

В моей системе верований это правильно. Люди перестают читать, портится память – забил в google и все, зачем куда-то ехать, что-то смотреть. И скорости такие, что ты можешь за год осмотреть весь земной шар, не то, что раньше. В общем, мы здесь для того, чтобы собрать всю информацию, для того, чтобы они могли нас потом заменить. Моя сказка – про это.

– Интересная сказка.

– Про бесполость, безвредность, про минимальное вмешательство в окружающую среду.

– Вернемся к курсу. Как ты объясняешь магию, которая происходит на курсе? Вот эту энергетику?

– Я точно не при чем, клянусь. Я не знаю, что происходит.

Когда приходят люди, я их не вижу – я всегда начинаю без очков, чтобы ничего себе не напридумывать. Сажусь подальше – со своим зрением я вижу только общие контуры, различаю людей по цвету одежды.

Я вижу лицо, только когда человек садится на стул для подбора цветов. Я не добавляю ничего – я стремлюсь все убрать, отмыть. Убирается макияж, покраска, волосы с лица. Убирается все, что человек непосильным трудом себе наделал. Я это все отмываю и смотрю на изначальное – а там оно дальше как-то само.

У меня нет объяснения. Я поэтому смеюсь, когда меня спрашивают, когда у меня будет своя школа. Какая школа, чему я могу научить? Уши, лапы и хвост – вот мои документы. У меня даже образования нет. Есть диплом, несколько сертификатов, но это вообще ни о чем – я вижу кучу людей с дипломами, которым эти дипломы совсем не помогают.

– А как конкуренты к тебе относятся?

– Какие у меня конкуренты, что ты! Люди делом занимаются – красят, бреют, одевают, продвигают какие-то бренды. А я только снимаю и отмываю. Парикмахеров и маникюрщиц я ненавижу – это же вообще страшные люди! Все время что-то приклеивают, приматывают, наращивают, это же ужасно.

– Пластические хирурги…

– Я считаю, за это надо лишать звания врача и выпихивать на вольные хлеба. В масштабах человеческого вырождения все идет по плану: силиконовые сиськи, надувные губы, нарощенные реснички, сюда у нас ниточки, туда полосочки, импланты… Тренировка в роботы.

– Но женщинам нравится.

– Более того, они думают, что мужчинам нравится! Я еще не разу не видела удачной пластики. Может быть, есть случаи, когда не видно, но я не видела. Они все становятся одинаковыми, как сестры – задубевшие губки, распахнутые глазки.

– Ну и последний вопрос. Если бы у тебя была волшебная палочка, какие бы изменения ты сделала в мире?

– Я бы ее сломала, эту палочку, и тихонько бы жила дальше… никаких, боже упаси. Таким людям как я, нельзя давать волшебную палочку, про это даже Носов писал… Есть люди, которых во власть пускать нельзя – Гитлера нельзя было пускать, Сталина и меня. Мне власть хороша только дома, над котиками.